Творчество учениц VIS — Елизаветы Ф., и Софьи Ф. посвященное празднованию 80-летия Победы в Великой Отечественной войне
В преддверии празднования 80-летия Победы в Великой Отечественной войне хотелось бы поделиться с вами творчеством учениц VIS — Елизаветы Ф. и Софьи Ф.
«БЕЗ ВОЙНЫ»
Люди разные, по-разному все любят, По-разному смеются, по разному горюют, И ночью у всех слёз свой характерный цвет. По-разному поют, по-разному рисуют Свой привычный пейзаж и куплет. По-разному живут, по-разному воюют И разный держат на разгрузке пистолет.
Я расскажу не о чьей-то войне. Не совсем о своей, но вполне. Вам, наверное, будет виднее… Нас было много, дураков, Азарт, как будто в лотерее, Сто тысяч пламенных сердец, голов, Но лишь с приходом холодов Мне с ними было чуть теплее. Среди чужих солдатских рукавов, В чужом миру, в чужой траншее, Я на обрывке кем-то поданной газеты Черкал десятки адресов, Чужих районов, городов… Увидимся после победы! Ты приезжай, у нас участок пять кубов! И тёща делает котлеты, отвечаю, лучшие в Москве, Да что в Москве, быть может, даже на планете! И только радость в голове… Мы все же в это верили, как дети… Что не останемся лежать в траве С свинцом в груди и дыркой в бронжилете.
Я воевал, как будто понарошку… Как будто это был всего лишь сон, В котором жизнь предательски подставила подножку, Предательски закончился патрон, И уничтожен весь соседний полигон. Дрожа, опять уходит от бомбёжки Тяжёлый от обиды эшелон.
Всё было случаем, но будто неспроста. Я ценность знал нагрудного креста, Лишь только наблюдая крест фашистский На танке, что равнял людей с землёй. И в лёгких дым стоял тяжёлый, склизкий, Но я дышал, ничтожный, слабый, низкий И всё не мог поверить, что живой.
Я не вкушал солёность слёз, Не помнил просто, как и звёзд, Что не считал я долгими осенними ночами. Вблизи я видел Холокост И струпья городов, горевшие полвека, Не видел ни врага, ни человека, Ни голову войны, ни хвост, То ли герой, то ли калека, Не отличал огня и снега, И торможения от бега, Своих и чуждых гнёзд.
Не мог представить ни гроба, ни праха, Не уважал ни смелости, ни страха, А годы шли, я их в отчаянии считал, И горевал глубОко и без слов Но далеко ль до орденов, Я спрашивать не стал.
В двадцатый раз вставая в бой, Мы шли истоптонной тропой, А мне бы знать наверняка: Живой иль мёртвою водой О нас рыдали облака, Стыдливо проводя рукой У поседевшего, холодного виска.
Припомнить бы, о чём мечтали мы когда-то … Нам дорога до ужаса в руках была граната, Милей всего на свете - рукоять приклада В порывах яростных войны! Но нам теперь уж этого всего не надо... Дожить бы… до семнадцатой весны Моей облезлой, раненой судьбы, Что вёсны пару раз уж пропускала, От дома до дверей военкомата, До шёпота, до крови, до стрельбы. Вновь до конца и в сотый раз обратно , Воюя, но по факту без войны.
Мы, как один, все приняли приказ. Тогда я принял, да и принял бы сейчас, Не говорите, что я не знаю ему цену: Мой лучший друг, в ружьё вцепясь, Вдруг ослабел. Смешалась с кровью грязь. Ладонь я положил ему на вену, Всем существующим богам молясь. Мне не забыть, убейся хоть об стену… Как он мне улыбнулся …в предпоследний раз.
Он улыбнулся стоя на пороге, на краю… Быть может, он хотел вот так - в бою… Он улыбнулся в предпоследний раз в окопе, В войне, в её бушующем утробе. В последний раз - в Раю. Он до сих пор приходит мне во сне, Прикрикнет, хлопнет по привычке по спине… Таким реальным мне казался… Он скажет: «Ох… скучал я по весне…» А я в ответ ему: «Дурак, чего ты улыбался?» Он для меня и жив, и нет. Хоть кто-то говорит, что это бред, А остальные только головой качают, Мол, все же люди умирают, И все уходят на тот свет, Но разве все предсмертные улыбки оставляют Такой глубокий, ядовитый след?
В войне нет победителей, мы все, в каком-то смысле, Лишь чьи-то запоздалые рыданья или мысли, Пробитое картечью колесо. Потери невозможно перечислить. Мы потеряли безвозвратно… просто все. Поэтому так просто понимать, Почём на фронт не пишут мне Ни слёзных писем, ни сердечных слов, И не жалеть мной зря оставленных следов На тихой и безжизненной земле.